|
 Отыграть девять классических партий с сильнейшими гроссмейстерами, а затем тридцать четыре в блиц и выйти победителем «талевского марафона»… После такого успеха большинство шахматистов отправились бы на заслуженный отдых и наслаждались триумфом. Но не таков Иванчук – пока это интервью готовилось к публикации, Василий уже успел перелететь из Москвы в Бильбао.Мария Фоминых
– Василий, вам удалось выиграть оба турнира Мемориала Таля – классический и блиц. В прошлом году вы стали чемпионом только по блицу, в этом году фортуна улыбается вдвое чаще?
– Если судить по турнирам, сыгранным в Москве, то да. Но надо сказать, что прошлый год тоже был очень удачным – я выиграл много турниров, даже, пожалуй, больше, чем в этом…
– Какая победа дороже?
– Я не выделяю, какой турнир для меня важен, а какой нет. Тот, в котором играю в данный момент, тот и главный. Если говорить о качестве партий, то в блице, безусловно, больше грубых ошибок. Это естественно. Но я настраиваюсь одинаково как на блиц, так и на классическую партию. Если у меня есть силы, то я стараюсь бороться до конца. Я всегда серьезно отношусь к сопернику. Ищу индивидуальный подход к каждому игроку.
Не могу сказать, что здесь все легко сложилось. В классике первую партию я проиграл, так что… В начале турнира я, в принципе, не слишком хорошо играл. С дебютами тоже бывало по-разному, угадывал не всегда. Мне придала сил партия с Мамедьяровым, которая закончилась вничью. Это был сложнейший поединок, пришлось считать множество вариантов. Но после этого я почувствовал, что могу выдерживать огромное напряжение. И та партия дала мне мотивацию на финиш.
– Основным конкурентом в борьбе за первое место был, наверное, Морозевич? Вы для Александра неудобный соперник?
– Здесь все конкуренты достойные. Тот факт, что второе место поделили четыре человека, о многом говорит. Естественно, в партии с Морозевичем пришлось работать изо всех сил. Я считаю, что, конечно же, мне повезло. В жутком цейтноте, в который я попал, могло случиться все что угодно. Нет, я бы так не сказал, что ему со мной трудно играть. В Монако он у меня выиграл, здесь я у него. Борьба идет всегда, а результат непредсказуем: я у него и выигрывал много, и проигрывал, и ничьи были.
– Комфортно играть в Москве?
– Да, но не только играть, мне просто нравится бывать в Москве, очень люблю этот город. Здесь я много гулял. Например, посетил музей Пушкина на Арбате.
– Любите русских поэтов?
– Да, Пушкина и Лермонтова. Вообще люблю поэзию. На турнир обычно беру несколько книг.
– В свободное от шахмат время гуляете и читаете, а за политическими событиями следите?
– Политика меня интересует постольку поскольку.
– В последнем номере «64» Александр Халифман рассуждает о том, что подход Карлсена к шахматам, при котором изучение классиков отходит на второй план, сегодня полностью себя оправдывает. Хотелось бы узнать ваше мнение.
– Карлсен, безусловно, много работает с компьютером. Но я могу сказать, что в его игре чувствуется именно очень сильная классическая основа. То есть, Магнус как раз явно не пример человека, который не знает классику. Возможно, он играет десятки партий в день на ICC, но это не означает, что он не читает шахматные труды, ведь его игра строится на очень солидной основе.
– Значит, без классической школы все же никуда… Продолжаете расширять свои энциклопедические знания?
– Ну да, кое-что я знаю… (смеется). Стараюсь следить за всем, что происходит в шахматах.
– Можно ли сказать, что вы сейчас находитесь на пике карьеры?
– Посмотрим по следующему турниру. Через два дня мне снова нужно садиться за доску и играть вовсю, ведь я еду в Бильбао – на финальный турнир Большого шлема. А когда человек приезжает на турнир с ощущением, что у него пик… То с этого пика его могут очень быстро опустить на землю! Можно поскромнее сказать, что я в достаточно хорошей форме. Знаете, я считаю, что лучше как можно меньше обо всем этом думать. Нужно просто постоянно работать над шахматами, все время совершенствоваться, следить за теорией, анализировать свои партии. Ну и не забывать, конечно, развиваться как личность, следить за здоровьем. Есть множество факторов, и я стараюсь постоянно быть в развитии, хотя это и непросто.
– Дебютная «гонка вооружений» – это болезнь современных шахмат или нет? Ведь профессионал должен много времени тратить на изучение дебюта и запоминание вариантов. Вот, например, Дворецкий, считает, что современные шахматисты не уделяют достаточно времени стратегическому мышлению, и в результате понимание шахмат у многих оставляет желать лучшего.
– Не думаю, что общий уровень понимания стал ниже. Возможно, у кого-то и возникают такие проблемы, но вряд ли оттого, что теория усиленно развивается, а из-за неправильного использования компьютера. В этом случае, действительно, может наступить спад в игре.
– А что значит – неправильно использовать компьютер?
– Компьютер очень хорош как помощник: как база данных и как консультант в анализе. Но не как заменитель человека. Если в анализе человек ведет компьютер, а компьютер помогает – это нормально. Но если компьютер начинает вести человека – это уже плохо. Я знаю шахматистов, которые, встречаясь с какой-то позицией, даже не хотят вдуматься, оценить угрозы, возможные планы, а у них сразу же возникает желание поставить эту позицию на компьютер. Я считаю, это неправильно, вначале надо понять, что к чему, а когда уже определились ходы-кандидаты, то можно начинать компьютерную проверку.
– Да, но их желание понятно. Ведь, как пишет тот же Халифман, в 90% случаев «Рыбка» выдает сильнейший ход…
– Ну и толку?! Понимаете, надо не просто сделать сильнейший ход, надо понять, почему он сильнейший! Важно знать, что делать дальше: видеть идеи, планы соперника. А не так: сделал сильнейший ход, и будь что будет!
– Каково ваше отношение к фишеровским шахматам?
– Я играл в шахматы Фишера, но отношусь к ним больше как к развлечению. Мне трудно эту игру рассматривать столь же серьезно, как классические шахматы. Она по-своему интересна, но я не думаю, что в ближайшем будущем шахматы Фишера выйдут на первый план. Что касается дебютных вариантов, то практика показывает, что и сейчас в довольно ранней стадии находятся новинки. Когда я нахожу новинку, то испытываю большое творческое удовлетворение, о чисто практической пользе уже и не говорю.
– Насколько для вас важна творческая составляющая шахмат? Или все-таки главное – сама борьба?
– Шахматы в моем представлении очень многогранны. В них сочетаются не только спорт и искусство, но и жизненная психология, и философия. Шахматы оказывают очень большое влияние на мировоззрение, особенно если человек играет на высоком уровне. Я читал много философских трудов: Плутарха, Аристотеля, Сократа, Ницше. Считаю, философия как наука довольно близка к шахматам. Если же говорить об искусстве, то ближе всего к шахматам, на мой взгляд, музыка, театр и… цирк! Шахматы ухитряются совмещать в себе много вещей, которые кажутся несовместимыми. Скажем, логику и поэзию. Главное – никогда не останавливаться в работе. Еще Михаил Ботвинник говорил: если вы хотите сильно играть в шахматы, то вам придется учиться на протяжении всей жизни. Я с ним полностью согласен.
– В таком случае, имеется ли конечная ступень, когда шахматист уже не способен идти вверх?
– Такое чувство может возникнуть на фоне огромной усталости. Но чтобы человек полностью постиг шахматы – это просто невозможно. И чтобы человек полностью постиг мир во всем его разнообразии, это тоже нереально, как нельзя постичь и самого себя.
– Вернемся к турнирам. Кратко подводя итоги, какие партии выделите в обоих турнирах?
– Две ключевые партии я уже назвал – с Мамедьяровым и Морозевичем. Но еще я бы выделил поединок с Пономаревым. А в блице мне очень понравилась партия с Грищуком, которую я выиграл черными. Предпоследняя партия с Крамником была очень нервная, но тоже довольно интересная. Она, пожалуй, даже имеет некоторое теоретическое значение. Похожая ситуация была и в прошлом году, когда за первое место боролись мы с Анандом. Правда, тогда все решалось в последнем туре.
– Редкое совпадение, ведь вы играли с Крамником за тем же столиком, что и годом раньше с Анандом. И с таким же трудом к нему пробирались…
– Да, не знаю, как объяснить такое совпадение, но некий мистицизм во всем этом присутствует! Только в тот раз Ананд пришел первым и ожидал меня, а на этот раз я дожидался Владимира.
– От вас не ускользнула и эта деталь?
– По мере возможностей, я стараюсь все замечать.
|
