Российская
Шахматная
Федерация
Скачать шахматы бесплатно
30 Мая 2011

Борис Гельфанд: Грюнфельд важнее иврита

Интервью с Борисом Гельфандом по поводу претендентских матчей

– Борис, подводя итоги претендентских матчей: чем удивили соперники? Какой поединок оказался самым трудным?


– В четвертьфинале Мамедьяров удивил тем, что полностью поменял дебютный репертуар: начал ходить 1.е4 и играть острейшие сицилианки, а за черных подготовил меран. Оба этих дебюта требуют огромной работы. Но думаю, что сказалась его растренированность. Все-таки основа его силы – великолепные практические качества, а из-за того, что давно не играл, Шахрияр иногда задумывался не в тот момент, заметно нервничал. Его работа даст эффект в долгосрочной перспективе, но в первом матче не получилось.


У Камского тоже оказалась блестящая подготовка: и Найдорфа он очень хорошо разыгрывал, и Грюнфельда закрыл. Конечно, это был самый трудный матч. На тай-брейке ситуация была для меня критическая: черными пришлось отыгрываться по заказу. Быстрые партии оказались очень низкого качества; это худший мой тай-брейк за всю историю.


Не могу сказать, что Грищук чем-то удивил, ведь можно было посмотреть его два матча и понять, что он очень хорошо готов, а также увидеть, какие дебюты он наметил. Финальный матч был трудный, но было понятно, чего ожидать от соперника.

– На тай-брейке ты был сам на себя не похож. Из-за психологических проблем?


– Все-таки долгое соревнование, три матча, и то, что в один из дней я оказался в плохом состоянии, это вполне естественно. Трудно все-таки… Во всех остальных партиях я очень хорошо контролировал свое состояние, играл уверенно. Но случился один провал. Конечно, он мог оказаться критическим, и финал прошел бы без меня. Но повезло!


– Первые две партии финала тоже дались нелегко. Не успел восстановиться?


– Конечно, два дня отдыха маловато, но в какой-то степени восстановился, подготовку мы продумали. Просто в дебютах возникали проблемы – и в первой партии, и во второй. Приходилось защищаться чуть ли не единственными ходами.


– Борис, справедливо ли распределение призового фонда в финальном матче – 50 на 50 (по 90 тысяч евр) независимо от результата?


– Наверное, это разумно. Я не думал над этим вопросом. Было бы 60 на 40 – это непринципиально, ведь на кону стояло гораздо больше.

– Все расходы пришлось нести самому, не помогала ни национальная федерация, ни частные спонсоры?


– Да. Ни министерство спорта, никто.


– Это нормальная практика для Израиля?


– Наша шахматная федерация выбрала себе лозунг, что мы бедные, и этим прикрывается безалаберность, лень и все прочее. Говорят: нас интересуют только детские шахматы в отсталых районах страны, а вы уж сами как-то справляйтесь. Такая у них позиция. Что касается официальных лиц, то кто-то обещал, но не выполнил свои обещания. Это их жизнь. Я к этому привык, всегда готовлюсь за свой счет; это норма жизни.


– Удивил приезд в Казань мощных аналитических бригад у конкурентов?


– Нет, этого можно было ожидать. Такие матчи давно не проводились, и довольно давно у каждого был известен соперник. Понятно было, что все отнесутся к матчам очень ответственно.


– Борис, ты не раз говорил, что стараешься работать с друзьями, есть постоянные помощники. В то же время, ты занимался и с Грищуком, и с Крамником, то есть с прямыми конкурентами. Это не мешает потом в соревнованиях?

– С Грищуком я работал один раз в 2001 году. С одной стороны, такие контакты, может быть, в чем-то мешают, но в целом пользы больше, потому что расширяется кругозор, появляются новые идеи. Конечно, если потом матч играть, то тяжело. Но гораздо больше пользы от того, что пообщался с шахматистом такого высокого уровня, даже если потом в турнире появляются проблемы с выбором дебюта против него.


– Периодически подобные контакты продолжаются?


– Если есть возможность, то да. Я считаю, что надо общаться с людьми с позитивной психологией, с которыми общение долгосрочное. Я не хочу заниматься с тем, с кем через месяц не захочется разговаривать. Я общаюсь с людьми, которые мне симпатичны и с которыми у меня хорошие отношения долгие-долгие годы.
Прочитал интервью Тукмакова, где он говорит о контрактах: сегодня шахматист с одним поработал, завтра с другим, послезавтра с третьим. Есть и такой подход, но я придерживаюсь другого.


– Мы с Тукмаковым говорили о секундантах Крамника; лично для меня выбор Владимира оказался абсолютно неожиданным, для моего собеседника, кажется, тоже.


– Каждый подбирает помощников по каким-то критериям. Секунданты Крамника – очень сильные шахматисты, с огромными возможностями. Конечно, он все это учитывал.


– А ты предпочитаешь проверенных людей, на которых можно во всем положиться?


– Да.

– Насколько я понимаю, с Анандом за долгие годы тоже сложились хорошие, добрые отношения.


– Да.


– Когда идет жесткое противостояние с соперником, имеет значение, какие у вас взаимоотношения?


– Это не так важно. Главное – чтобы можно было играть в шахматы. Я уверен, что в матче с Анандом ситуация, возникшая перед 5-й партией матча Крамник – Топалов в Элисте, не повторится. Если есть риск подобной ситуации, тогда, конечно, неприятно. Кто-то в конфликтных ситуациях чувствует себя комфортно, а я наоборот. Но не приходится сомневаться, что с Анандом мы сыграем 12 честных партий.


– Здесь в Казани уже много говорилось о классических шахматах, их кризисе и т.п. Ты сравнивал их с классической музыкой.


– Да.


– Вот типичная ситуация: начинается очередной тур, и журналисты (я в том числе), да и твои помощники идут обедать. На концертах, когда дирижер взмахнет палочкой, никто в буфет не бежит!

– Это правда, у каждого вида есть своя специфика, любые сравнения хромают. Мне кажется, что основная ниша шахмат сейчас в интернете; чем дольше длится партия, тем большее число людей ее смотрит. Растет посещаемость сайта, трафик и т.п., есть много преимуществ. Разговоры о зрелищности мне непонятны. Мне кажется, сейчас в мире разумный баланс между рапидом и классикой. Каждый организатор проводит то, что ему больше подходит. Я очень хорошо отношусь и к классике, и к рапиду, и к блицу, но я не люблю «микс». Данаилов полчаса отбирает – почему-то час тридцать на 40 ходов. Или ФИДЕ пытается забрать какое-то время. Непонятно, ведь все равно это не будет рапид, а качество партий упадет. Постоянное желание ухудшить качество партий мне непонятно. Это какая-то навязчивая идея: давайте устроим цейтнот, гроссмейстеры станут зевать, а людям будет зрелище! Вот против этого я выступаю. А если проводится турнир по быстрым шахматам, то это замечательно – зрелищно, ярко, это привлечет многих дополнительных зрителей.


– И все-таки: мы сидим обедаем, а на сцене гроссмейстеры медитируют минут по 40. Нужны такие медитации? Нельзя ли от них отказаться и просто рациональнее расходовать время? Тогда не будет цейтнотных зевков, и качество партий не слишком упадет?


– Может быть. Но я в последней партии финального матча над ходом 18.Nh4 с идеей f2-f4, который высоко оценил и мой соперник, и многие гроссмейстеры очень высокого уровня, продумал минут 40. Если бы мне пришлось делать ход за 5 минут или за 10, я или не нашел бы его, или не поверил в него. Мне требовалось время. Если мы хотим получать партии высокого уровня, то надо давать время.
Конечно, какие-то партии не удаются. Но у меня в Казани из 14 партий с классическим контролем минимум 10 были очень интересные. Мне кажется, процент высокий, с любым контролем выше не будет.


– А почему игроки так много пьют на сцене? Это часть ритуала?

– Я думаю, любой доктор скажет о том, что надо пополнять водный запас во время умственной работы. Думаю, прежде всего связано с этим, хотя возможно, что и с нервами тоже. В этом же ничего плохого нет?


– Нынешний успех можно назвать самым значимым пока что в карьере?


– Да, наверное.


– Сейчас тебе 42 года. Говорят, астрологи считают 42-летний цикл очень важным для человека. Не в курсе?


– Нет, я этими вопросами никогда не интересовался.


– Вроде бы, ты говорил, что чувствуешь какую-то мистическую связь с Рубинштейном?


– Да, такая связь есть. Об этом была статья Разуваева, если помнишь.


– Конечно, мы ее напечатали в самом первом номере «Шахматной недели».

– В 1998 году у меня возникли жизненные проблемы, полгода не было ни одного турнира, и вот меня пригласили на Мемориал Рубинштейна. Я там выиграл, можно сказать, «партию жизни» у Широва, занял первое место, и все как-то наладилось. Потом в 2000 году опять не было турниров, опять пригласили в Поляницу-Здруй, и я снова выиграл. Есть связь! В испанской лиге играют за клуб из Сан-Себастьяна, города, где Рубинштейн выиграл выдающийся турнир. Конечно, можно сказать, что все это подогнано; а может быть, и нет.


– А вообще в мистику веришь?


– Нет, не верю.


– В начале 90-х тебя считали реальным претендентом на корону, успехи шли по нарастающей, а потом начался некоторый спад. Почему?


– Трудно сказать. Надо было что-то переосмыслить, продумать. Плюс в какой-то мере это получилось искусственно. В 1997 году я играл неудачно, но в конце года в первом нокаут-чемпионате ФИДЕ в Гронингене дошел до полуфинала. Правда, выигрывал в основном на тай-брейках, а тогда это считалось плохим тоном, и такая травля шла в прессе, что просто диву даешься! Сейчас, если человек выиграл на тай-брейке, он молодец, а тогда началась травля, и меня перестали приглашать в турниры. Были и объективные обстоятельства: в Линаресе играло 14 человек, а сократили до 7, и вообще турниров стало мало, и подросли новые шахматисты. Где-то я застоялся; работал, но не думал над тем, как именно надо работать.

– Примерно тогда же, в 1998 году ты переехал в Ришон-ле-Цион?


– Да.


– А что это за город такой?


– Формально это пригород Тель-Авива, но он так разросся, что стал четверым по величине городом Израиля. Когда я приехал, там было 70 тысяч жителей, а сейчас уже 230. По территории это вообще второй город, после Иерусалима. Почему я тем поселился? Когда я переехал в незнакомую страну, меня приютил директор местного шахматного клуба. У него от родителей остался дом, он меня там поселил, помогал как мог, опекал.


– Много там шахматистов?


– В городе живут 6 гроссмейстеров: Псахис, Альтерман, София Полгар, ее муж Иона Косашвили, Лисс и я.


– Лисс?

– Эран Лисс в 90-е годы выиграл чемпионат мира до 18 лет. Но, как это принято в Израиле, ему сказали, что шахматы – это не профессия. Иди учись! И он стал адвокатом.
Наш клуб не раз выигрывал чемпионаты Израиля, в один из сезонов за нас выступали Каспаров, Юдит Полгар и Корчной. У нас проводились турниры по быстрым шахматам, в 2006-м состоялся чемпионат мира по блицу. Его выиграл Грищук, одолев на тай-брейке Свидлера.


– Хузман и Родштейн из других мест?


– Хузман живет в поселке возле Беер-Шевы. Это другой наш шахматный центр, их клуб выступает в Еврокубках. А Родштейн живет в Холоне, это город в 15 километрах от Ришон-ле-Циона. Там же живет Сутовский.


– Все близко друг от друга?


– Да, на машине минут 10-15. Если только в пробку не попасть.


– У тебя есть склонность к языкам? Иврит выучил?


– На бытовом уровне; я плохо говорю, но если надо, то говорю. Однажды давал часовое интервью – это мое высшее достижение на иврите.


– Тяжело даются языки или просто нет такой необходимости?

– Необходимость, может, и есть, но она не настолько высока, чтобы прилагать сверх-усилия. На вопрос: искать идеи в защите Грюнфельда или шлифовать иврит, ответ однозначный: защита Грюнфельда важнее!


– В Минске остались родные?


– Нет, все переехали.


– Живете с женой и дочкой?


– Два месяца назад и сын родился, уже двое детей.


– О, мои поздравления!


– Спасибо!


– Дочке шесть уже?


– Будет в сентябре.


– Как она в шахматах?

– У нас была история не очень приятная. В нашем городе в 30% детских садов преподают шахматы, в ее садике в том числе. Мне позвонил ее учитель и говорит: «Что происходит? Почему твоя дочка отказывается играть в шахматы?» Мы потом купили ей компьютерные программы с анимацией, и она как-то заинтересовалась. Но большого интереса нет, у нее другие увлечения. Хотя играет.


– Очевидно, когда сын родился, жене уже стало не до философии, которую она изучала?


– Она успела закончить вторую ступень.


– Майя тоже из бывшего Союза?


– Из Алма-Аты.


– Борис, иногда складывается впечатление, что у тебя все под контролем, все тщательно продумано. Никогда не возникало желания совершить какой-нибудь безумный поступок? С парашютом прыгнуть?


– С парашютом пока нет, но я прошлым летом на каяках сплавился.


– Это что такое?


– Это байдарка такая. Были небольшие пороги, интересно.


– А где?

– Река Иордан на севере Израиля. Получил море удовольствия; этим летом, может быть, повторю. Там трасса для начинающих, но все равно. Не сказать, что безрассудно, но приятно! Лето, речка, ты переворачиваешься, падаешь в воду. Интересно!


– А на гоночном автомобиле прокатиться?


– Я водить не умею, ни на каком.


– И нет желания научиться?


– Опять-таки, защита Грюнфельда важнее!


– В августе состоится Кубок мира. Будешь там участвовать?


– Еще не знаю. Если бы не выиграл Казань, точно бы участвовал, а так, скорее всего, нет.


– Ну, чисто гипотетически: там есть возможность встретиться с гроссмейстером Себастьяном Феллером. Такая перспектива не напрягает?


– Конечно, напрягает! Это говорит о том, что надо принимать меры. Проблема непростая. Если бы это был какой-нибудь перворазрядник, его бы давно поймали. А если шахматист и сам способен играть сильно, то очень трудно отличить: играет он с подсказками или нет. Скажет, результат Феллера на Олимпиаде меня не удивил, по своему уровню он может так играть. Единственное, я должен сказать, что полностью его вина не доказана, но он мог бы легко доказать свою невиновность, если бы опубликовал эсэмески. Пока он этого не сделает, все равно будут большие подозрения. Если он невиновен, то ему надо две минуты, чтобы это доказать. Раз он этого не делает – наверное, у него есть какие-то причины.


Я думаю, нужны комплексные меры. Легко справиться с подсказками на таком турнире, как тут. Но это дорогостоящие меры, и на опен-турнирах их трудно применить. Поставить экран, в зал зрителей не пускать, полностью контакт исключить… Мы много обсуждали эту проблему на российской лиге в Ольгинке. Прежде всего, конечно, должно быть жестокое наказание, чтобы люди понимали, чем они рискуют. Задержка трансляции; может, толку от этого и немного, но еще какой-то барьер ставится, и это ничего не стоит. Плюс – выборочные проверки: судейская коллегия или еще кто-то в любой день могут провести проверку на сигнал; вроде бы, есть такое оборудование. Угроза очень сильная, потому что никто не знает, в какой день. На крупных турнирах устанавливать экран. Зрителей не пускать в зал – это маразм, потому что для кого же мы играем? Конечно, полный запрет на все электронные носители, чтобы это стало уже нормой. Наверное, рамка металлоискателя не очень дорого стоит. Думаю, технически грамотные люди смогут еще что-нибудь подсказать; надо кому-то поручить этим заняться. Повторяю: простого решения нет, надо искать, пробовать.


– На игровых серверах, когда люди играют в блиц, специальные программы отслеживают, играет человек сам или нет. А если мы возьмем партии с длинным контролем – не одну, а несколько из одного турнира: может сильный шахматист с большой долей вероятности сказать, «чистая» это партия или нет?


– Я не могу. Потому что у каждого своя программа, и она на глубине 18 показывает одно, а на глубине 23-24 другое, поэтому все время будут несовпадения. А если ходы попадают в тройку лучших, так у сильного шахматиста, наверное, так и должно быть. Это уже гадание, это я бы не принимал как доказательство. Скорее, могут возникнуть подозрения из-за странного поведения.


– Борис, твой моральный авторитет в шахматном мире очень высок, поэтому хотел бы задать несколько вопросов на тему «этично – не этично». Конечно, у нас есть правила, но многие люди, как и в стране советской, живут «по понятиям». Например, этично ли предлагать ничью до партии?


– Это грань. Если это одна партия на пять турниров, то ничего трагичного в этом нет. Я объясню свою позицию. Как мы понимаем (в том числе благодаря компьютерам), ничья – логичный результат шахматной партии. Если эта ничья никому не мешает и человек отказывается от борьбы – ничего страшного. Допустим, ты блестяще провел турнир, сыграл восемь прекрасных партий, а в 9-м туре фиксируешь первое место. Это понятно, никто такого человека не обвинит. Я, наверное, за всю жизнь сделал штук 10 таких ничьих. Мне кажется, ничего страшного в этом нет. Как правило, это было в последнем туре и никак не влияло на результат турнира.


– Если человек ловит шанс в проигранной позиции и предлагает ничью – это этично или не этично?

– Считаю, ничего плохого тут нет. В последней партии матча Саша предложил мне ничью: я уверен, что от нервозности он просто не понимал, что у него плохая позиция, он исключительно корректный шахматист. Как правило, такие предложения происходят от нервозности. Если у тебя выигранная позиция, то ты доведешь ее до конца. Часто человеку хочется верить, что у него позиция не проигранная, что он завязал контригру, а стоит посчитать какой-то вариант, и станет ясно, что проигранная. В правилах разрешается предложение ничьи – так предлагай один раз. Вот если ты постоянно предлагаешь… Был такой шахматист Георгиу, он предлагал мне ничью чуть ли не на каждом ходу; это раздражает. А один раз в партии – да ради бога!


– Не секрет, что у нас много званий «покупных». Допустим, человек играет сам, ему остается очко или пол-очка до нормы, и он решает их прикупить. Это этично?


– Конечно, неэтично. Шахматы – это благородная игра, не металл, не нефть. Категорически нет!


– Ситуацию, когда человек пользуется подсказками извне, мы уже обсудили. А если у игрока есть своя дебютная «шпаргалка»? Говорят, даже некоторые великие этим грешили.


– Слухи ходили. Это абсолютно то же самое, что и подсказка. В правилах четко записано. Это все равно, что подойти к ларьку во время партии и полистать дебютную книжку. Кстати, в 90-е такие случаи бывали.


– Борис, спасибо за беседу, и желаю новых успехов!


– Спасибо!



Кирсан Илюмжинов, Александр Грищук, Борис Гельфанд и Минтимер Шаймиев


Галина Львовна Дворкович и Алиса Галлямова.

До свидания, Казань!



← Вернуться назад
Tweet Опубликовать:
Нажмите на название месяца, чтобы посмотреть все новости за данный месяц.

Нажмите на любой день месяца, который подчеркнут и является ссылкой, чтобы посмотреть все новости за этот день.